Известный российский журналист и общественный деятель Максим Шевченко считает, что идея возрождения имперского духа в России уже не актуальна. Шевченко уверен, что стране нужно уметь не воевать, а договариваться, лавируя между пожеланиями массы народов, проживающих на территории России и вне её. Об этом он сказал во время встречи с общественностью и представителями прессы в Крыму.

«Империи больше нет. Российская империя строилась как военно-аристократическое государство, где служба в армии и участие в войне было одной из самых эффективных и быстрых возможностей карьерного и социального роста, армия была одним из способов получения доходов для огромного количества людей, это был эффективнейший проект. Но сейчас армия не может более вести таких войн. И Чечня это показала. Те, кто воевал в Чечне – они уже не герои, а скорее на грани преступления находятся. Империя поэтому закончилась и начались другие форматы: поиск других сценариев и способов  соединения. Надо искать общий язык с дагестанцами, чеченцами, узбеками, крымскими татарами, прибалтами, с тем, с кем можно найти. А я считаю, что со всеми можно, если встать на позицию этики. Надо сместить систему ценностей, русские очень воинственный народ».

По мнению Шевченко и правитель у руля России должен стать такой, который не обладал бы полнотой единоличной власти, но и не был бы мягок. Такого человека он видит в нынешнем российском премьере  Владимире Путине.

 «Нет большего зла, чем слабый и безвольный правитель. Каждый раз, когда к нам приходил добрый и слабый правитель – Николай второй или Горбачев  - это оканчивалось огромной кровью и чудовищными последствиями. Но это не значит, что методы, которые применялись Российской империей и Сталиным, – единственно возможные. Сталинизм был извращением народовластия. Последующие все эти комические советские вожди - это была пародия, которая вызвала у нас апатию на народовластие. События 17 года были естественным ходом истории наших народов. Мы стремились к эмансипации от государства, которое нами воспринималось как паразитическое. Я считаю, что сейчас приходит момент, ключевой и критический, когда паразитическое государство должно обрести функцию подчиненную по отношению к народовластию. Это не обязательно социализм в марксистской интерпретации,  это могу быть какие-то иные формы», - лавирует журналист между образом государства с сильным правителем и либерализмом.

Новая власть не должна давить на народы, которые живут в России, а должна уметь со всеми договариваться, и в то же время не потерять своего лица. Правда, как это сделать в условиях, когда все вокруг считают себя обиженными и угнетенными, Шевченко не уточняет. Но одно он знает точно: Российская империя была поработителем и тираном народов, которые сейчас составляют её неотъемлемую часть.

«Против империи, романовской, чуждой, боролись народы России – и пугачевщина, и разинщина, и башкирское восстание, и кавказская борьба, и запорожская борьба, и украинские восстания, борьба прибалтов и поляков, и даже чукчей… Чеченцы 200 лет ведут смертельную войну с империей, которая их истребляла, изгоняла, сжигала их аулы, убивала их женщин и детей, запрещала им быть чеченцами, переселяла их, вырубала их леса, сгоняла их с гор. Без понимания чеченского народа нельзя понять сути современной России», - с сочувствием  к малым народам говорит журналист, считающийся в России человеком религиозно непримиримым и консервативных взглядов.

С пониманием истинного либерала относится он и к тем, кто массово истреблял русских, евреев и поляков на Западной Украине.

«У них своя история борьбы, своя история становления. Есть там мученики? Ну конечно есть, а кто сказал, что нет? Они боролись за свою правду на Западной Украине, как они ее видели. Эта правда отличалась от правды восточной Украины или от правды других мест», - считает Шевченко.